В марте Александр Мирошниченко, ранее исполнявший обязанности ректора Южно-Уральского государственного медицинского университета, доктор медицинских наук, доцент, возглавил Всероссийский учебно-научно-методический центр Минздрава по непрерывному медицинскому и фармацевтическому образованию. «МВ» попросил его рассказать о грядущих изменениях в медицинских вузах, перспективах сокращения сроков подготовки по аналогии с средним профессиональным образованием, потенциале профильного образования для удалённого обучения и причинах роста стоимости обучения, который опережает официальную инфляцию и рост реальных доходов граждан.
**О сроках обучения**
— Недавно помощник президента Владимир Мединский заявил о необходимости сокращать сроки высшего образования. Затронет ли этот процесс медицину?
— После перехода России в 2003 году на двухуровневую болонскую систему высшего образования специальности подготовки врачей и провизоров не тронули, оставили программы пяти- и шестилетнего специалитета. Есть определённый объём знаний, умений, навыков, которые могут быть освоены только за такой период. Массив информации, который должен освоить студент медвуза, колоссальный, иначе невозможно обеспечить надлежащее качество этого образования.
Полагаю, что сокращение сроков обучения в вузах для укрупнённых групп раздела «Здравоохранение и медицинские науки» маловероятно. При этом сегодня по ряду направлений в наших укрупнённых группах реализуются программы бакалавриата и магистратуры, но к подготовке врачебных кадров это по-прежнему не относится.
В среднем профобразовании (СПО) сроки подготовки сокращены с прошлого года. Прежде всего, таков запрос рынка: быстрее получать квалифицированных выпускников. Дефицит специалистов среднего звена в отрасли кратно превышает дефицит врачебных кадров.
При реализации программ СПО сокращённых сроков подготовки достаточно для освоения компетенций, необходимых для трудовой деятельности. Конечно, не все образовательные организации встретили нововведения с энтузиазмом. Некоторые смогли перестроить учебные планы, не потеряв в качестве. Но есть и те, кто продолжает сетовать, что им не хватает времени, при этом не меняя объёмы самостоятельной работы.
В этом есть и определённая системная проблема — федеральные государственные образовательные стандарты чётко не фиксируют ни трудоёмкость, ни конкретное содержание образовательных программ. В этом году мы оценивали лучшие практики наиболее успешных образовательных организаций, и после этого стало понятно, что сокращение сроков — далеко не самая главная проблема, с этим можно работать успешно. Главная проблема — неодинаковое качество подготовки.
Оценка выпускников в рамках аккредитации происходит с использованием единого федерального фонда оценочных средств и единых подходов. К большому сожалению, в зависимости от региона число выпускников, которые успешно эту процедуру проходят, значительно разнится. Есть цель обеспечить равномерно качественную подготовку. Для этого мы сейчас работаем с профсообществами и работодателями, чтобы сформулировать более конкретные требования к выпускнику, которые должны войти в стандарт следующего поколения.
Есть цель ограничить доступ на рынок дополнительного профобразования недобросовестных образовательных организаций, которые не имеют необходимой материально-технической базы и кадровой обеспеченности. Вот тогда, я думаю, мы сможем такое однородное качество обеспечить.
**О целевиках и «потерянных» кадрах**
— Не секрет, что до трети выпускников медвузов и колледжей не доходят потом до первичного звена здравоохранения. Если речь идёт о целевиках, как это сказывается на экономике образовательных организаций?
— В государственный сектор у нас устраивается около трети выпускающихся из системы среднего профобразования и чуть больше половины — выпускников вузов. Системных причин для этого несколько. Одна из ключевых — многие оказываются не готовы к реальной трудовой деятельности, даже получив диплом и аккредитацию. У молодых врачей есть трудности при работе с пациентами в реальных клинических условиях. В колледжах эта ситуация ещё более острая: молодые люди выходят на работу в 18–19 лет и должны иметь нужный уровень не только профессиональной, но и психологической готовности.
Важен также фактор получения образования на новом уровне. Сегодня, в зависимости от региона, до 15% выпускников программ среднего профобразования поступают в вузы, то есть используют СПО как промежуточный этап к получению высшего образования. Первичное звено также не получает полный объём специалистов за счёт поступления выпускников программ специалитета в ординатуру.
В строгом смысле с позиции выполнения государственного задания за счёт средств федерального бюджета или средств субъекта вуз или колледж свою функцию выполнил — кадры подготовил. Но дальше нужна совместная работа образовательной организации, органов государственной и муниципальной власти, работодателей. Необходима системная материальная поддержка, жильё, условия профессионального роста, чтобы специалисты трудоустраивались на длительное время.
Что касается целевого набора, то в сфере СПО его доля пока невелика. С этого года механизм целевого обучения начали внедрять через портал «Работа России», в том числе в системе среднего профобразования. Многие регионы провели работу по заключению договоров о целевом обучении, в том числе с использованием нового сервиса, и опыт оказался более-менее успешным. Однако в плане реализации приёмных кампаний вузов есть один серьёзный недостаток: работодатели и образовательные организации практически утратили возможность адресной работы с поступающими в рамках целевого приёма, что плохо отразится на закреплении кадров в дальнейшем. Будем наблюдать.
**О стоимости образования**
— Уже несколько лет крупнейшие медвузы испытывают проблемы с набором обучающихся в ординатуру. В чём причина и какие специальности менее всего востребованы? И самое главное, что делать?
— Я бы уточнил: с этой проблемой в той или иной степени сталкиваются все медицинские вузы. Да, есть определённый перечень специальностей, где места при приёме обычно плохо заполняются. Однако и здесь все по-разному: отдельные вузы не могут заполнить по таким специальностям бюджетные места, а в других конкурс пять человек на место.
Причин этому несколько. Первая самая простая — бюджетных мест в ординатуру стало значительно больше. Если в 2019 году их количество по стране составляло чуть меньше 14 тыс., то в 2024-м вузы принимали обучающихся уже почти на 20 тыс. мест. При этом контрольные цифры приёма на программы специалитета и ординатуры увеличивались ежегодно, однако в 2024 году мы принимали на обучение в ординатуре выпускников, поступивших в вузы ещё в 2018–2019 годах.
Ещё одна причина связана с исполнением обязательств по договору целевого обучения на программе специалитета. То есть у выпускника есть выбор: ехать в медорганизацию и исполнять обязательства по работе в первичном звене либо заключать с этим заказчиком новый целевой договор на продолжение обучения в ординатуре. При этом специальность, по которой будет продолжение обучения, определяется потребностями заказчика и может быть никак не связана с планами образовательной организации.
Нельзя не отметить, что до 2024 года включительно выпускники программ специалитета, поступавшие в рамках целевого приёма, не несли серьёзных финансовых потерь в случае неисполнения обязательств по трудоустройству: регулирование о заключении договоров о целевом обучении при приёме, действовавшее до 2018 года, штрафных санкций не предусматривало.
Третья причина — это относительная доступность коммерческих мест в ординатуру, тем более что не во всех вузах стоимость обучения высока. В итоге поступающим иногда гораздо проще заплатить и не участвовать в высоких конкурсах на бюджетные места в ординатуре по той специальности, которая доступна для поступления, но с которой они связывать свою профессиональную жизнь не хотят. Тем более что до 100% бюджетных мест отдаётся под целевой приём с соответствующими обязательствами. При этом вузы, реализуя свои планы по платному набору, понимают риск невыполнения контрольных цифр приёма. То есть проблема с дисбалансом при приёме связана с тем, что университет этими процессами либо не управляет, либо делает это ради финансовой выгоды, увеличивая объём внебюджетных доходов.
Что касается так называемых непопулярных специальностей, нужно отметить, что выбор пути в ординатуре происходит ещё на этапе обучения по программе специалитета. Фактически клиническая кафедра, которая реализует программу специалитета, сама формирует себе задел на будущее. К большому сожалению, об этом немногие задумываются.
В то же время есть частные примеры в вузах, когда кафедра прицельно занимается научным кружком, курирует практику, выделяет наставников для углублённого освоения предметов и т. д., то есть занимается профориентацией среди своих студентов. Как правило, такие кафедры не имеют проблем с набором. Профориентация обучающихся студентов — одна из важных особенностей медобразования.
— Почему в последние два-три года стоимость обучения в медвузах росла на 20–30% в год?
— При определении стоимости обучения университет, как любой экономический субъект, может занять две позиции: работать на количество, предложив более низкую стоимость, либо гарантировать высокое, но дорогое качество. Ограничение здесь только одно — стоимость должна быть не ниже норматива. В процесс обеспечения качественной подготовки входит привлечение квалифицированных преподавателей, закупка оборудования, оснащение учебных аудиторий, расходы на кампус и т. д. Возрастают расходы на симуляционные технологии, которые могут значительно повысить качество подготовки. Поэтому, когда вуз принимает решение повысить стоимость обучения, это говорит о том, что он планирует повышать качество образования. Во всяком случае, так хотелось бы думать.
Вузы должны постоянно выдерживать конкуренцию с практическим здравоохранением за квалифицированных специалистов-преподавателей. В последние годы из-за роста зарплат в медучреждениях ситуация сильно поменялась. Кое-где уже до 80% всего бюджета университета приходится на фонд оплаты труда — то есть, чтобы привлечь и удержать нужные кадры, надо иметь ресурсы. При мягкой сдержанной ценовой политике обеспечить конкурентоспособный уровень оплаты труда преподавателя, а значит, качество обучения, очень трудно.
— Разве федеральный норматив на подготовку одного студента в медвузе или колледже недостаточный и не покрывает основные расходы? Недавно вице-премьер Татьяна Голикова заявила, что медвузам нужно запретить готовить непрофильных специалистов. Если это будет сделано, как это отразится на экономике образовательных организаций?
— Медобразование в принципе не может стоить дёшево, дороже только подготовка пилота в гражданской авиации, как сообщает Минобрнауки. Достаточность или недостаточность — это вопрос, не имеющий однозначного ответа. Всегда хочется больше, потому что образовательные технологии не стоят на месте. Но проблема даже не в этом. Пока нет подробных стандартов подготовки, определяющих минимум организационно-педагогических условий, ответить на вопрос о достаточности сложно. Думаю, что если мы попытаемся посчитать стоимость обучения затратным путём по фактически понесённым расходам на реализацию одной образовательной программы по одной и той же специальности, то сильно удивимся, насколько такая стоимость может различаться между образовательными организациями. Тем не менее, с учётом возрастающих запросов здравоохранения и развития образовательных технологий большинство коллег-экспертов сходятся во мнении, что существующих нормативов не хватает.
Что касается непрофильных направлений, я бы не стал переоценивать значение такой подготовки. В последние 10–15 лет ситуация сильно поменялась. Доля этих студентов незначительная. Кроме того, все эти так называемые непрофильные программы по юриспруденции, психологии или инженерным специальностям так или иначе ориентированы на специализацию в здравоохранении. Особенно в магистратуре — как правило, вузы открывают их под конкретного заказчика или технологического партнёра. Хороший пример — Сеченовский университет, в котором ведётся подготовка по 16 укрупнённым группам, при этом все выпускники востребованы.
**О второй специальности**
— Недавно появилась информация, что вторая квалификация скоро станет обязательной для выпускников программ СПО? А в сфере высшего образования будут аналогичные изменения?
— Для рынка труда наличие у специалистов со средним медобразованием двух и более квалификаций критически важно. Сейчас в рамках среднего профессионального медицинского и фармобразования из 36 специальностей можно освоить только 11. Остальные 25 доступны только через программы профпереподготовки. Осознавая запрос рынка труда, колледжи сегодня организуются и совместно с регионами создают такие программы, реализуемые на последнем курсе обучения параллельно с завершением основной образовательной программы. То есть выпускник колледжа одновременно с дипломом о СПО получает диплом о профессиональной переподготовке. Таким образом, речь идёт о некой легализации существующей практики, которую нужно включить в новые стандарты СПО.
Сейчас стоит вопрос в определении чётких условий и требований к реализации таких программ, чтобы не менее 30% выпускников профессиональных образовательных организаций имели возможность получить вторую квалификацию во время освоения основной образовательной программы. Разумеется, часть программ с большим объёмом знаний и навыков так и останется доступной к освоению исключительно через профпереподготовку. Над перечнями таких специальностей мы сейчас работаем совместно с главными внештатными специалистами, образовательными организациями и профессиональными ассоциациями.
В высшей школе практика двух квалификаций, особенно по смежным специальностям, реализуется уже давно. Тут никаких новелл мы не ждём, но вопрос внесения изменений в стандарты по некоторым специальностям ординатуры может возникнуть.
— После пандемии COVID-19 в большинстве мед- и фармвузов появились проректоры по цифровому развитию. Ваше мнение: в медицинском образовании удалённое обучение допустимо без ущерба для качества подготовки?
— Цифровизация — только инструмент, которым надо уметь пользоваться. Нужно определить допустимые границы использования цифровых технологий при обучении специалистов для здравоохранения. Думаю, клинические навыки по интерпретации результатов исследований могут реализовываться с использованием дистанционных технологий. Или, например, у студента нет объективной возможности увидеть пациентов с особо опасными инфекциями, и в таких ситуациях понятно, что цифровые технологии тоже должны помогать.
Есть у этих технологий противники и сторонники. На самом деле обе стороны правы. Ситуация сильно поменялась за последние 20 лет. Раньше целью преподавания было донесение информации, источником которой служили преимущественно бумажные книги и библиотеки, и преподаватель выступал в роли ретранслятора. Сейчас здравоохранение развивается непрерывно, и аналоговые носители информации просто не успевают за этим процессом. Таким образом, сегодня задача преподавателя — модерировать эту информацию и доносить актуальные и верифицированные знания.
Кроме того, до 30% образовательной программы может отводиться на самостоятельную работу обучающегося, т. е. за пределами аудитории. Вузы-лидеры, отвечающие за качество образовательного процесса, организуют такую работу именно с помощью цифровых технологий — студенты и ординаторы постоянно присутствую в контуре подготовки, где бы они физически ни находились.